(Золтан Фабри / Zoltan Fabri) 1976
http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=2539575
Почему роман Ференца Шанты назван "Пятая печать". (Демидов Михаил)
И когда Он снял пятую печать, я увидел под жертвенником души убиенных за слово Божие и за свидетельство, которое они имели. И возопили они громким голосом, говоря: доколе, Владыка Святый и Истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу? И даны были каждому из них одежды белые, и сказано им, чтобы они успокоились еще на малое время, пока и сотрудники их и братья их, которые будут убиты, как и они, дополнят число. (Апокалипсис, 5: 9-11)
Название "Пятая печать" взято автором из евангельского "Апокалипсиса". В 5 и 6 главах "Откровения" Иоанна Богослова речь идет о запечатанной священной книге и Агнце, достойном снять с нее печати. Снимая одну за другой четыре печати, он выпускает в мир всадников, несущих людям войну, голод, мор, смерть. Когда же срывает пятую печать, Иоанну предстают души убитых праведников, вопиющие об отмщении.
Символика названия романа ассоциативно связана со всей картиной фашизма в Венгрии в последние месяцы второй мировой войны, то есть в период нилашистского террора. Идейная канва романа строится на выборе человеком жизненной позиции - либо человека с рабской психологией, либо "господина".
Четыре основных героя книги - трактирщик Бела, столяр Ковач, часовщик Дюрица, продавец книг Кирай - простые обыватели оккупированного Будапешта. Их встречи и разговоры в трактире типичны для той повседневности: насилие, осуществляемое на каждом шагу; война, бросившая вызов человеку, требуя от него переоценки всех ценностей; человеческое достоинство на грани уничтожения. Страшное из окружающего мира врывается в беседу четверых все настойчивее, пока не обретает физическую реальность - в кабачок входят нилашисты, приехавшие арестовать рабочего из соседнего дома.
Появление постороннего, фотографа-художника Кесеи, провоцирует героев книги на откровенный и смелый разговор о смысле человеческой жизни: Дюрица рассказывает притчу о беспредельно терпеливом страдальце-рабе Дюдю и не менее беспредельно жестоком тирана Томоцеускакатити, являющуюся аллегорией на власть нилашистов в Венгрии. Герои становятся перед выбором: Дюдю с его чистой душой и страшной судьбой или Томоцеускакатити с его богатством и правом сильного. Ни Бела, ни Ковач, ни Кирай не могут выбрать путь рабства, но и не могут одновременно согласиться полностью с тиранией. Один только Кесеи, как позже выяснится, провокатор, горячо поддерживает путь Дюдю.
После этого разговора пути героев распадаются на четыре параллельно идущих направления, по сути символизирующие снятие четырех печатей с книги.
"И я видел, что Агнец снял первую из семи печатей, и я услышал одно из четырех животных, говорящее как бы громовым голосом: иди и смотри. Я взглянул, и вот, конь белый, и на нем всадник, имеющий лук, и дан был ему венец; и вышел он как победоносный, и чтобы победить" (Ап. 6: 1-2)
"Разве мы так уж привязаны к жизни? Или так сильно боимся страданий? Я бы вовсе не сомневался насчет того, что выбрать, ежели бы не был убежден, что родился для счастья. Только правда ли это? Пожалуй, я просто боюсь страданий! Но ведь как раз об этом и речь... Из-за этого, конечно, и нельзя жить, как Дюдю, как бы это ни было честно и порядочно. Вот до чего боязнь страданий сильнее честности...", - размышляет Ковач.
"И когда он снял вторую печать, я слышал второе животное, говорящее: иди и смотри. И вышел другой конь, рыжий; и сидящему на нем дано взять мир с земли, и чтобы убивали друг друга; и дан ему большой меч". (Ап. 6: 3-4)
"О вы, люди, могущие поступать, как сами считаете удобным и приятным! Осмеливающиеся вести себя так, чтоб чувствовать себя хорошо! О вы, смеющие быть такими, какими бы вы хотели! Люди, способные жить так, чтобы быть самими собой -- полностью и без оговорок! Провозглашающие закон, приговаривая -- таково мое желание! Если у этой гнусной жизни есть какой-либо смысл, он именно в том, чтобы поступать так, как мы хотим, и беспрепятственно делать то, на что мы способны! Честь, и слава всем тем, кто осмеливается и умеет жить, следуя своим желаниям, несмотря ни на что! Честь им и хвала! Что из того, что ценой чужих лишений? Зато они воплощают человека во всем его совершенстве! Ради них мы, собственно, и живем! Они те, на кого можно указать -- се
человек! Если сто миллионов существуют лишь для того, чтобы он мог появиться, то и сто миллионов не дорогая цена. Он -- человек!", - говорит Кирай и прибавляет: "Для ремесла Какатити достойнее, чем я, не сыскать мерзавца..."
"И когда Он снял третью печать, я слышал третье животное, говорящее: иди и смотри. Я взглянул, и вот, конь вороной, и на нем всадник, имеющий меру в руке своей. И слышал я голос посреди четырех животных, говорящий: хиникс пшеницы за динарий, и три хиникса ячменя за динарий; елея же и вина не повреждай" (Ап. 6: 5-6).
"Так оно и правильно! Быть коллегой Белой и никем больше! Коллега Бела во всем сама любезность!.. Приятно слышать, когда про тебя так говорят! Когда хотя бы несколько человек уважают тебя за то, что им хорошо в твоей компании! И тот, кто заявляет, будто в жизни можно достичь большего, тот либо полоумный, либо враль! Или негодяй...", - считает трактирщик Бела.
"И когда Он снял четвертую печать, я слышал голос четвертого животного, говорящий: иди и смотри. И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя "смерть"; и ад следовал за ним; и дана ему власть над четвертою частью земли - умерщвлять мечом и голодом, и мором и зверями земными". (Ап. 6: 7-8)
"Ты должна в это верить! И должна знать -- то, что творится на свете, пройдет! Рассеется, не оставив следа...То, что происходит в мире сегодня, враждебно человеку! Человек добр! Поэтому любое зло минует его! Зло чуждо человеку, чуждо в той же мере, как болезни, от которых мы выздоравливаем и которые лишь тогда обретают силу, когда мы не бережемся их...", - рассказывает Дюрица девочке из своего приюта, родители которой скоро предстанут перед нилашистким судом.
Простодушный столяр Ковач оказывается самым настойчиво мыслящим человеком из всей компании и угадывает ложность альтернативы - либо раб, либо тиран. Поэтически изъясняющийся и нравственный книгочей Кирай несет выменянную грудинку не своей почтенной супруге, а корыстной и лживой любовнице. А его оппонент - циник Дюрица, - оказывается, действительно содержит девочек, но не потому, что он растлитель малолетних, в чем его обвинял Кирай, а потому, что укрывает сирот, родители которых погибли в лагерях смерти, заботится о них, как о своих собственных потерявших мать детях. Добродушный трактирщик Бела проявляет хитрость и изворотливость, ловко рассчитывает, кому дать взятку, чтобы добыть запрещенную палинку и спокойно ею торговать. Более того, он умеет в своих расчетах заглянуть в будущее, спрогнозировать грядущее поражение фашизма, а поэтому готов оказать помощь той самой соседке, мужа которой увезли на смерть нилашисты.Но Шанта не стремится ни разоблачить своих героев, ни, напротив, возвеличить их скрытые благородные стороны. Он хочет воплотить в образах, то есть сделать наглядной, мысль о том, как непрост, неоднозначен "простой" человек и реализуется это в символическом "снятии" пятой печати.
Последняя встреча всей четверки героев в кабаке оборачивается их арестом по доносу.
"И когда Он снял пятую печать, я увидел под жертвенником души убиенных за слово Божие и за свидетельство, которое они имели. И возопили они громким голосом, говоря: доколе, Владыка Святый и Истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу? 11 И даны были каждому из них одежды белые, и сказано им, чтобы они успокоились еще на малое время, пока и сотрудники их и братья их, которые будут убиты, как и они, дополнят число". (Ап. 6: 9 -11)
Нилашисты предложили героям свободу в обмен на исполнение их воли: глумления над полуживым человеком-коммунистом. С Ковачем случается истерика, и он не может ударить полуживого коммуниста и тем самым погибает; трактирщик пытается напасть на нилашистов, за что расплачивается своей жизнью; Кирай также не в силах ударить подвешенного человека. Только Дюрица в данном случае играет роль того самого "Агнца", санкционированного на снятие пятой печати ради спасения своего приюта. Он не может погибнуть, не сняв "пятой печати".
"И поют новую песнь, говоря: достоин Ты взять книгу и снять с нее печати, ибо Ты был заклан, и Кровию Своею искупил нас Богу из всякого колена и языка, и народа и племени" (Ап. 5: 9)
Роман заканчивается описанием того, как Дюрица возвращается домой, проходя подвергшиеся бомбежке знакомые улицы, двигаясь к своему приюту. Он совершил искупление своим поступком за свои грехи и стал единственным достойным раскрытия и прочтения книги, выражающей смысл существования.
